ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Из своей ссылки Стасик вернулся преображенным, и первыми это почувствовали на себе всё те же студенты нашего вуза. Так, пятый курс обучения прошел для Стасика под знаком высокой морали: он вдруг полюбил проводить с окружающими долгие задушевные разговоры, в которых любезно пояснял собеседникам, как им следует жить, и отныне срывался на крик и агрессию только в тех случаях, когда видел, что кто-нибудь из первокурсников предается алкоголю или же табаку. Стоит ли говорить, сколь сильно возросла к Стасику в тот год неприязнь.

Также мой добрый товарищ в который раз попытался стать жильцом общежития и теперь он преследовал воистину благородные цели. Он собирался врываться в комнаты по ночам и проверять, не нарушает ли кто режим. Этот проект Стасик осуществить так и не успел, поскольку закончилась учеба, однако, ради хорошего дела, он был готов специально оставаться там на ночь после работы. Ему предельно вежливо отказали.

Но я не об этом. Первые полтора месяца службы нам довольно часто приходилось исполнять обязанности курьеров, что нам очень нравилось, ведь конторка была, пусть и главным, но далеко не единственным нашим храмом, и мы, как люди современные, с активной жизненной позицией, старались везде поспевать. Например, мы посещали великое множество семинаров самой разной направленности, а также состояли в поэтическом обществе борцов за женские права, где мы со Стасиком были единственными представителями тиранического пола и это являлось особой честью для нас; мы всеми силами старались там удержаться, для чего на собраниях сохраняли непробиваемую серьезность (Стасик, правда, позволял себе рискованные замечания, чем, так сказать, расшатывал под нами стул).

При этом мы ни разу не прибегали к услугам водителя – тот привозил нас утром и возвращался лишь вечером. Как правило, все заканчивалось тем, что мы забирались неизвестно куда, и чтобы добраться к поставленной нашим капитаном цели, приходилось брать такси.

Видимо, с разъездами мы справлялись не очень, поскольку у нас появился курьер. Этот паренек был племянником владельца конторы и в столице оказался недавно. Мы со Стасиком немедленно взяли его под опеку.

Хотелось бы как можно подробнее описать первый рабочий паренька — очень уж он вышел показательным.

Итак, в свой первый день, который он наверняка запомнил надолго, курьер явился в сопровождении нашего капитана. Владелец конторы тут же снова куда-то ушел, прихватив с собой свою помощницу – так мы остались втроем в тиши разлагающих стен. Было время обеда – час ежедневной рубрики Стасика, когда он громко зачитывал новости из интернета и красочно их комментировал, выдавая при этом широчайший спектр разных эмоций, от гнева до торжествующей радости. На сей раз новость попалась очень печальная, даже трагичная: отдыхавшая в Индонезии дочка пресс-секретаря нашего уважаемого президента решила в нетрезвом уме сфотографироваться с живым крокодилом. Проигнорировав высокий дипломатический статус туристки, рептилия подло откусила девушке полноги.

«Ужас… Ужас… — Цитировал полковника Курца потрясенный известием Стасик, — Какой кошмар… Почти как у Достоевского в рассказе «Крокодил»… Хорошо еще живьем не проглотил, представляю, какого это… Похуже тюрьмы…»

Курьера, напротив, явно позабавила как сама новость, так и реакция Стасика. Паренек попытался из вежливости это скрыть и лишь тихо проговорил что-то про девиц, которым хватает ума добровольно лезть к крокодилам.

— Зато ей теперь море по колено, – ободряюще заметил я.

Не слушая нас, Стасик уже вскочил с места и начал во всю распаляться:

— Нет, а куда смотрели их власти! – допытывался у нас Стасик, – как они смели не обеспечить безопасность такому лицу? Если они не могут сдержать своих хищников, то мы обязаны спустить наших диких зверей! Им эта нога еще дорого обойдется, смотрите, не подавитесь, дорогие мои! Своих не бросаем, ну уж нет, не на тех напали! И ведь какая девушка – модельер, дизайнер, да еще и фотограф, куда ей теперь? На паперть? В пираты? Марат подтвердит – я был с ней знаком. Я даже просил ее руки…

— Надо было просить ногу, – добавил я с грустью, – на другие конечности она слишком скупа.

Стасик до того разволновался, что даже решил было взять отгул, но мне кое-как удалось его разубедить. Я сказал, что сегодня нам наоборот нужно потрудиться, так сказать, за двоих, ведь одна из наших согражданок утратила дееспособность.

— Хорошо, Марат прав, никто не уходит. Возьмемся за дело как следует, да не в полноги.

Истратив запас каламбуров, нам оставалось только одно – вернуться к работе. Стасик посчитал, что за главного оставили именно его; я же был не согласен, но мой добрый товарищ привел неоспоримый аргумент:

— Уходя, Виктор Константинович мне многозначительно кивнул, как бы передавая бразды правления в мои руки.

«Итак, – продолжал он, – с этим разобрались. Предлагаю не тратить время на глупые споры и переместиться в мой временный кабинет. Пока я во главе, мы должны успеть кардинально сменить вектор развития нашей компании. Думаю, часа нам хватит. И мы теперь называемся «Чорский и компаньоны».

Кабинет оказался предусмотрительно заперт. Стасик зачем-то постучался, но дверь ему никто не открыл. Затем выяснилось, что курьер сегодня не может вершить судьбу фирмы, поскольку он должен отвезти нашему клиенту важный документ. Не желая отпускать паренька на первое задание одного, мы вызвались поехать вместе с ним. Наш юный Гермес пока мало нас знал и не увидел ничего плохого в том, чтобы взять с собой своих добрых коллег.

Свежий воздух вкупе с умеренной жарой благотворно повлияли на Стасика. Позабыв об удручающей новости – как и о нашем задании, – мой добрый товарищ показывал курьеру местные достопримечательности.

— Вот в этом замечательном здании, – вальяжно рассказывал он, – располагается театральный кружок. Мы с Маратиком когда-то его посещали, пока нас оттуда не выгнали. Если бы не он, то мы бы, пожалуй, никогда не наткнулись на контору твоего уважаемого дядюшки и неизвестно, где бы мы были сейчас. А вот эту уродливую стену уже два года никак не могут заделать, несмотря на все мои жалобы. Я там может и не живу, но вид, согласись, она портит. К слову, я немного причастен к повреждению стены. Это я врезался в нее на машине. А все из-за того, что какие-то подростки налепили огромный стикер на мое лобовое стекло, и я ни черта не видел дороги. Они хотели меня наказать за парковку в неправильном месте, но им тоже немало досталось: я здорово врезал одному из них и еще совершенно случайно выбил смартфон из рук какой-то девки, когда замахивался ногой. С ней нехорошо получилось, не спорю – как никак, я давний борец за женские права. Но ты бы видел, как далеко улетел ее смартфон! Это было что-то: он залетел прямо в приоткрытое окно на третьем этаже, причем там была не такая уж и большая щель. Невероятно, до сих пор вспоминаю! Я им тогда сказал: «Нет, вы тоже это видели?» Мне, конечно, никто не верит, жаль, никакого видео нет. Снимал еще один парень, но и его агрегат пострадал – тот его раза три уронил на асфальт от волнения. Можно тех подростков спросить – они подтвердят – правда, они всё так перевирают, что слушать противно… А вот эта опрокинутая скамейка когда-то была крепко вкопана в землю. Я вырвал ее, чтобы впечатлить девушек из театрального кружка…

— За тот случай прав не лишили? – перебил его курьер.

— За тот случай нет. Да и за что? Не я же цеплял себе ту чертову наклейку. Мне пришлось ехать почти что в слепую, положившись на одни лишь инстинкты – немудрено, что в итоге я врезался. Ее отодрать можно было только вместе со стеклом.

Стасик, как и всегда, был чрезвычайно словоохотлив и этим он спасал меня, не любившего понапрасну тревожить свой язык. Паренька сильно увлекли истории Стасика, иначе он бы непременно заметил, что мы уже минут двадцать идем в неизвестном направлении, все дальше удаляясь от ближайшего метро, хотя нам нужно в самый центр. Нетрудно догадаться, что мой добрый товарищ шел туда, куда глядели его светлые глаза, а мы с курьером ступали за ним, всецело положившись на знания и опыт нашего временного командира.

— А вот в этой бильярдной меня как-то ранили ножом, – с особой теплотой в голосе говорил Стасик, – я сказал, что однажды над кремлем поднимется радужное знамя.

От достопримечательностей, точнее шрамов, оставленных им угрюмой физиономии дворов и просто мест боевой славы, Стасик резко перешел к своему распорядку дня, сменив при этом тон на более возвышенный:

— Утро. Я просыпаюсь под случайный трек из своего iTunes. Странно, но еще ни разу не выпадала моя самая любимая песня. Я часто шучу, что в день, когда меня разбудит тот заветный трек, произойдет что-нибудь особенное… Но, что именно? Возможно, нечто, что полностью изменит мою жизнь… Например, вип-приглашение на конференцию Google в Нью-Йорк. Сплю я хорошо – всё благодаря правильному питанию и специальному приложению на моем iPhone. Оно обходится мне всего лишь в тридцать долларов в год, и это одна из моих лучших инвестиций. Помимо обычных функций будильника, данное приложение способно проводить тщательный анализ сна: отслеживать как я ворочаюсь и распознавать мой храп. Оно собирает подробную статистику, которую я регулярно изучаю вечерами. Теперь я знаю, что после просмотра сериала «Закон и порядок» я сплю очень беспокойно: больше обычного ворочаюсь, много говорю во сне, то проводя допросы, то, наоборот, оправдываясь, а иногда даже кричу или имитирую звуки стрельбы. Также я могу с уверенностью сказать, что по четвергам я совершенно не храплю. В ванной, прежде чем сполна наполнить себе рот мятной зубной пастой, я прошу Siri проверить почту. Приятный женский голос не спеша зачитывает заголовки писем, пока я расчехляю свою огромную зубную щетку. Множество предложений из кофеен, распродажа в Икее, но и кое-что новое, будоражащее меня, отчего зубная щетка начинает с удвоенной энергией орудовать у меня во рту – письмо с Aliеxpress. Кажется, наконец-то пришел мой автомобильный держатель для чашек — неплохое начало дня! Далее, завтрак. Приложение подсказывает, сколько калорий мне следует употребить сегодня утром. Siri, тем временем, зачитывает новости и докладывает о ситуации на дорогах. Последнее особо занимает мои мысли, когда я сажусь в машину. Тут Siri весьма кстати напоминает, что через десять дней очередная выплата по кредиту за мой гибрид. Я давно привык к подобным чудесам искусственного интеллекта, а прямо сейчас меня волнует лишь одно: успею ли я заехать в Starbucs за чашкой горячего Американо. Я сразу вспоминаю о своем держателе для кофе, и по моим штанах проходит приятная вибрация – пришло сообщение от друга, которое мне тут же зачитывает Siri. Затем, через Apple Watch я диктую своей виртуальной ассистентке ответ. Я хвастаюсь своей посылкой, и мой друг искренне за меня рад. Также я неожиданно узнаю, что сегодня он не сможет пойти со мной в спортзал. Это меня страшно огорчает, ведь я теперь не знаю, кто будет вечером фотографировать меня на тренажерах с голым торсом. Глубоко озабоченный этим вопросом, я подъезжаю к офису…

— Извиняюсь, – снова прервал его курьер, – но мы точно правильно идем? Ты заговорил о приложениях, и я заглянул в свой навигатор. Я думал, мы направляемся к метро «Речной вокзал», но судя по карте, мы уже почти в Бусиново.

— Во-первых, я не стал бы так уж сильно доверять всем этим приложениям, – спокойно отвечал Стасик, противореча самому себе минутной давности, что, впрочем, для него было характерно, – а во-вторых, ничего хорошего в этом метро нет. Недавно из одной статьи я выяснил, что метро опасно и вредно для здоровья. Кроме того, там слишком шумно. Вам будет неудобно меня слушать. Есть множество других способов добраться к нашей цели. Например, мы можем дойти до электричек. Фактически, мы как раз идем в ту сторону, а поворачивать назад – не лучшая примета. Там будут поезда, что довезут нас в самый центр, главное, сесть на правильный, а то мы с Маратом так однажды по ошибке посетили Тверь. Не стоит также забывать и о самом речном вокзале – я говорю сейчас не о станции метро. Я мало знаю про него, однако, название подсказывает мне, что это настоящий порт. Думаю, отсюда что-нибудь да впадает в Москву-реку, а уж по ней мы мигом доплывем туда, куда нам нужно. От нас лишь требуется наняться моряками на какой-нибудь корабль. Да, так уж сложилось, что мы немного заплутали и виноваты в этом все. Тем не менее, не следует паниковать, бездумно бросаясь в метро. Важно помнить: мы выше ситуации, мы над ней.

Курьер начинал смекать, что предложения Стасика до добра не доведут, не доведут они также и до нашей цели – скорее завлекут в какое-нибудь путешествие (надо заметить, что конторка служила нам со Стасиком чем-то вроде якоря и потому надолго мы бы так или иначе не пропали). Паренек твердо решил возвращаться в метро: ему крайне не хотелось в первый же день опростоволоситься. Пусть, наш начальник и приходился ему дядей, однако, очень уж подозрительно, как показалось самому курьеру, тот все утро рассказывал пареньку про своих уволенных сотрудников. Я укрепил опасения курьера сказав, что владелец конторы и правда слишком строг, и не потерпит безответственности даже от родного сына, не то что от племянника, которого не видел много лет. Но выполнение задания заботило меня не меньше, чем его, а потому я просто вызвал такси и пообещал сам оплатить дорогу. Наш юный Гермес быстро успокоился и горячо меня поблагодарил, но мое своеволие задело Стасика. В нем взыграла ревность, ведь паренек одобрил мою идею, а не его.

Накинув плащ уязвленного самолюбия, Стасик поспешил напомнить, что именно ему выпала ответственность быть на сегодня нашим временным начальником, а значит нам с курьером должно подчиняться, невзирая на собственные якобы более хорошие идеи, иначе что за жизнь тогда начнется, если все вокруг решат вдруг поступать лишь так, как им заблагорассудится – тогда весь мир немедля погрузится в хаос и о былой спокойной жизни можно будет навеки забыть; резко, словно в диком танце, всё отскочит к древним временам: одичалые племена когда-то цивилизованных людей, сидящие в своих пещерах у костров, сырое мясо как единственная пища, языки забыты, поэзия мертва; подобно злобным духам будут возвращаться самые страшные пережитки прошлого, такие как инквизиция, язычество, фашизм, и ему, Стасику, очень грустно оттого, что мы с курьером столь рьяно выступаем за массовые убийства и инцесты, – раз мы ведем себя в таком ключе, то, похоже, мы часами будем рады наблюдать за казнями невинных, при этом беззаботно попивая сок из ананаса; что ж, если слеза ребенка для нас двоих ровным счетом ничего не значит, более того, если мы вполне готовы самолично выпустить тому ребенку кровь, всю кровь до последней капли, не слыша его криков, не слыша его плача, лишь бы делать только то, что нам угодно, ведь мы всё знаем лучше, ведь нас так греет мысль, будто мы и сами проведем этот корабль через любые штормы и в конце пути спокойно высадимся на райском острове Цирцеи, и наша гордость за себя алой пеленой застилает нам глаза, и предавшись сатанинскому угару, мы не видим зияющие дыры в обшивке тонущего судна, над которым, словно убитая кровожадными титанами звезда, немым укором повисло на одной из мачт растерзанное тело капитана, простого человека, желавшего им всем добра, и мы не ведаем, что из морских глубин к нам тянет щупальца природа, готовясь заключить в смертельные объятия наш безрассудный экипаж, нам невдомек, что вместо городов уже простерлась пустошь ранней сединой, и посреди измученных стихиями полей и ядовитых рек последний падальщик пожирает своего последнего собрата, и вот уж скоро тяжелое дыханье пустоты развеет пепел поколений – что ж, в таком случае ему остается лишь удалиться в горы или дикие леса, дабы уберечь свой взор и слух от ужаса, в который скоро окунется целый мир; он устал заботиться о нас и пытаться нас спасти, он умывает руки.

Закончив свою пламенную речь – речь, привлекшую внимание также нескольких прохожих, что Стасика только раззадорило – мой добрый друг в бессилии отвернулся, при этом скупые слезы блеснули на его лице и крепко сжались его большие кулаки.

Невероятная способность Стасика всё драматизировать, а также те страшные картины, что так просто и легко породила его глубоко больная фантазия, не могли оставить равнодушным. Лично я пристыжено опустил глаза и даже всхлипнул; еще я подумал о том, что Стасик, видимо, где-то в глубине души страстно любит корабли, раз так часто их упоминает. А наш юный Гермес смущенно сказал:

— Ты не думай, мы не за инцесты, что бы это слово ни означало, и уж тем более не за убийства. Я просто хочу доставить доверенные мне документы вовремя, вот и всё. Мне было сказано, что в пять тот человек уйдет. На такси мы легко успеем, да с большим запасом. А если верить карте, то нужная нам электричка будет только через три часа. Мой дядя очень добр ко мне, даже приютил в своей квартире. Не хотелось бы его подводить.

Вряд ли оправдания курьера показались Стасику очень убедительными; скорее всего он посчитал их жалкими и глупыми. Благо, подъехало такси, и мы с курьером, не мешкая, залезли на заднее сидение. Паренек с довольным видом похлопал по своей наплечной сумке:

— Хорошо, что документы остались при мне, – сказал он, – Станислав хотел нести их сам, но я не решился отдать.

Я его похвалил:

— Вот и правильно, мы бы тогда так просто не отделались. Ты усвоил первый урок: вверенный тебе груз имеет право трогать только тот, кому он предназначен. Либо президент – ему ты можешь доверять.

— Понял, понял, – серьезно говорил курьер, кивая головой.

Между тем, Стасик тоже садился в машину, но рядом с водителем, отдельно от нас. Делал он это в отместку не спеша, чтобы отнять еще немного времени: уже занеся правую ногу в салон, Стасик вдруг выпрямился и начал оглядываться по сторонам, будто выискивая кого-то среди прохожих, либо желая убедиться, что в округе точно нет никаких гор или лесов, в которых можно скрыться от последствий моего с курьером мятежа. Затем он равнодушным тоном поинтересовался у водителя, сколько в его машине лошадиных сил. Тот ответил вопросом на вопрос: «Мы едем или кого-то ждем?» Стасик еще немного пооглядывался и медленно, так медленно, как только смог, погрузил, наконец, свои телеса на сидение. «Трогай!» – скомандовал он.

Я не назвал водителю точный адрес того офиса, куда нам нужно было доставить документ; вместо этого я попросил его высадить нас где-нибудь на Тверской. Я опасался, что курьер сбежит, как только выполнит свое задание, и мы со Стасиком толком не покажем ему центр. Курьер вроде как поверил в то, что из-за многочисленных ремонтных работ на машине к тому офису не подъехать, во всяком случае, спорить он не стал. От Тверской идти пешком было действительно недалеко – всё лучше, чем ждать электричку или наниматься моряками на корабль. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>